Авторское видение Федорафы. и авторское видение заявки. 345 слов
- Ну наконец-то, - Роджер откидывается в шезлонге и глубоко вздыхает. – Где тебя носило? - Сам бы искал, если так торопишься! – огрызается Рафа и протягивает стакан с холодным, божественно холодным айсти – то, что надо под безжалостно горячими лучами испанского солнца. Федерер с наслаждением отхлебывает. - Я думал, хотя бы на своей вилле ты примерно знаешь, где что лежит. - Обычно я пользуюсь услугами горничной. - Оно и видно, - швейцарец встряхивает стакан. – Ты забыл положить лимон. - Это потому, что кое-кто орал каждые пять секунд, требуя свой чай, - ворчит хозяин дома и устраивается рядом, обнимая колени руками. - Я? Орал? – вздергивает бровь швейцарец. – Я никогда не повышаю голос. Спорить с Федерером бесполезно – он уперт как ос…с…слик, логичен как кирпич и решительно не умеет признавать собственную неправоту. Поэтому Рафа переходит от разговоров к действиям – целует Роже в ухо (тот морщится, но не сопротивляется). - Нет, - решительно говорит швейцарец, когда Надаль, построив логичные планы на ближайший часик, перелезает к Роджеру в шезлонг. – Раньше ты мне определенно нравился больше. - Это еще что за заявления? – изумляется испанец, чуть не падая. - Ты был менее… наглым, - спокойно изрекает Федерер и возвращается к стакану. И в одно мгновение вся ненависть к этому человеку, которую Рафа хранил в той, другой стороне своей души, ненависть, закаленная мучительной болью в коленях и воспоминанием о выученных до последней нотки интонациях федереровского «Да, дорогая, я буду совсем скоро!» - просыпается с новой силой. - Почему я не удивлен? – хриплым от злости голосом спрашивает он. – Почему я не удивлен тем, что тебе больше нравился мальчишка-испанец, никому не известный, смотревший на тебя с обожанием в глазах и отсосавший тебе после первой победы на Большом Шлеме? Ты бы дорого отдал за то, чтоб я таким и остался, но твой мальчик-испанец вырос, все-таки стал первым – несмотря на все твоя заявления – и видел твои слезы после поражения, и… Роджер с выражением глубочайшего удивления слушает долгую возмущенную тираду Надаля, потом вздыхает тяжело и с отчетливой насмешкой. И протягивает свой стакан. - Мне долго ждать? Надаль теряется. - Лимон. Я же сказал – ты забыл положит лимон, Рафа.
345 слов
- Ну наконец-то, - Роджер откидывается в шезлонге и глубоко вздыхает. – Где тебя носило?
- Сам бы искал, если так торопишься! – огрызается Рафа и протягивает стакан с холодным, божественно холодным айсти – то, что надо под безжалостно горячими лучами испанского солнца. Федерер с наслаждением отхлебывает.
- Я думал, хотя бы на своей вилле ты примерно знаешь, где что лежит.
- Обычно я пользуюсь услугами горничной.
- Оно и видно, - швейцарец встряхивает стакан. – Ты забыл положить лимон.
- Это потому, что кое-кто орал каждые пять секунд, требуя свой чай, - ворчит хозяин дома и устраивается рядом, обнимая колени руками.
- Я? Орал? – вздергивает бровь швейцарец. – Я никогда не повышаю голос.
Спорить с Федерером бесполезно – он уперт как ос…с…слик, логичен как кирпич и решительно не умеет признавать собственную неправоту. Поэтому Рафа переходит от разговоров к действиям – целует Роже в ухо (тот морщится, но не сопротивляется).
- Нет, - решительно говорит швейцарец, когда Надаль, построив логичные планы на ближайший часик, перелезает к Роджеру в шезлонг. – Раньше ты мне определенно нравился больше.
- Это еще что за заявления? – изумляется испанец, чуть не падая.
- Ты был менее… наглым, - спокойно изрекает Федерер и возвращается к стакану. И в одно мгновение вся ненависть к этому человеку, которую Рафа хранил в той, другой стороне своей души, ненависть, закаленная мучительной болью в коленях и воспоминанием о выученных до последней нотки интонациях федереровского «Да, дорогая, я буду совсем скоро!» - просыпается с новой силой.
- Почему я не удивлен? – хриплым от злости голосом спрашивает он. – Почему я не удивлен тем, что тебе больше нравился мальчишка-испанец, никому не известный, смотревший на тебя с обожанием в глазах и отсосавший тебе после первой победы на Большом Шлеме? Ты бы дорого отдал за то, чтоб я таким и остался, но твой мальчик-испанец вырос, все-таки стал первым – несмотря на все твоя заявления – и видел твои слезы после поражения, и…
Роджер с выражением глубочайшего удивления слушает долгую возмущенную тираду Надаля, потом вздыхает тяжело и с отчетливой насмешкой. И протягивает свой стакан.
- Мне долго ждать?
Надаль теряется.
- Лимон. Я же сказал – ты забыл положит лимон, Рафа.
радостный заказчик