Гексли и Гамлет пили. Точнее, «пили» - это не то слово. Гексли и Гамлет безбожно надирались в квартире последнего, заедая реки алкоголя стоящими в вазочке кедровыми орешками. - Ты что?! – с искренним возмущением заорал Гамлет, когда Гексли извлек из сумки бутылку водки. – Я не собираюсь пить эту дрянь! И притянул к себе поближе флягу с ромом. Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться, как и ром в довольно мелкой фляжке. Гамлет бросил пару исполненных вожделения взглядов на водку, вздохнул и заявил с наигранной неохотой: - Ну ладно, давай по стопочке. Гексли, радостно скалясь, налил. Когда бутылка была допита, Гамлет удалился депрессивно курить на балкон, созерцая звезды и соседа-эксгибициониста, караулящего студенток в кустах. Гексли доел кедровые орешки, оглядел комнату в поисках других годных к употреблению в пищу продуктов, разбил вазочку, сел на кофейник, переоделся в фартук, выбросил рулон туалетной бумаги из окна, завесив все местные деревья нежно-розовыми гирляндами, повздыхал и понял, что мир наполнен скукой и отчаянием. А когда мир наполнен скукой и отчаянием (водка закончилась, а собутыльник все еще депрессивно созерцает голого соседа из окна балкона), нужно спать. И Гексли двинул в спальню. Проснулся ИЭЭ от того, что кто-то аккуратно выдергивал из-под него одеяло. Не проснувшись до конца, Гексли заворчал и закутался поплотнее. Неведомый враг не отступал, продолжая с тихими, но пафосными матами выковыривать интуитскую тушку из теплого пуха. Противодействие закончилось спустя десять минут. Гамлет откинулся на подушку и выдохнул: - Холодно. Такого удара по этике Гексли не выдержал. Мгновенно проснувшись и пробормотав что-то в духе: “А мне как-то жарко”, Гексли швырнул на Гамлета одеяло, подушку и плюшевого краба, а сам демонстративно устроился на краю кровати. Тикали настенные часы. Из-за окна доносились вопли захваченных врасплох соседом-эксгибиционистом студенток. Гамлет страдал: в нем вели бой альтруизм и эгоизм. В этот раз победил альтруизм – Гамлет придвинулся поближе, набросив на товарища край одеяла, и подсунул под встрепанную гекслячью голову подушку. В квартире в кои-то веки воцарился мир и покой.
-Нет, говорит Гексли – все ерунда. И смеется. Гексли очень заразительно смеется - худое лицо, правда, сразу становится каким-то резким, отталкивающим, но только если всматриваться. Гамлет пожимает плечами – ему, в общем-то, все равно, что это для Гексли – ерунда или нет. Гамлет красивый. Гексли засматривается – вот Гамлет отводит прядь волос, вот чуть наклоняется, вот отряхивает руки. Гексли тоже так хочет, но у него ничего не получается. Раньше Гексли думал, что надо просто больше тренироваться, но один раз попробовал тренироваться перед зеркалом. Гексли не любит зеркала. Он все время боится. Вот сейчас я посмотрю – и все, больше не смогу себя любить. Гексли знает – единственное, что ему нужно – чтобы любили. От этого все становится еще более отвратительным. Гексли знает, что если подойти к зеркалу с правильной стороны, то можно полюбить себя еще сильнее. И, на самом деле, Гексли часто так делает. Гамлет любит зеркала. Там всегда много нового. Иногда Гамлет смотрит в зеркало – и это ужасно. Иногда – восхитительно. Гамлету не всегда замечает разницу. Возможно, нет никакой разницы в принципе. В комнату входит Х. Х. говорит: привет! Гексли и Гамлет слышат: я выберу одного из вас. Все идут пить чай. Гексли достает белую этику и спрашивает, как дела. Гамлет достает черную этику и улыбается. Гексли убирает белую логику и теряет нить беседы. Гамлет убирает белую сенсорику и рассыпает соль. Гамлет достает белую интуицию и пересаживается ближе к выходу. Гексли достает черную интуицию и пересаживается ближе к входу. Х. говорит: почему людям плохо? Гексли думает: я не могу, не могу, не могу ничего сделать – я думаю о тебе, ты не думаешь обо мне - все теперь вертится вокруг тебя, течет в одну сторону, смыкается, накрывает, путается. Гамлет думает: это невозможно, невыносимо, неправильно – я думаю о тебе, ты не думаешь обо мне – все остановилось вокруг, замерло, затаило дыхание, перестало быть. Х. наливает себе еще чая.
Точнее, «пили» - это не то слово. Гексли и Гамлет безбожно надирались в квартире последнего, заедая реки алкоголя стоящими в вазочке кедровыми орешками.
- Ты что?! – с искренним возмущением заорал Гамлет, когда Гексли извлек из сумки бутылку водки. – Я не собираюсь пить эту дрянь!
И притянул к себе поближе флягу с ромом.
Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться, как и ром в довольно мелкой фляжке. Гамлет бросил пару исполненных вожделения взглядов на водку, вздохнул и заявил с наигранной неохотой:
- Ну ладно, давай по стопочке.
Гексли, радостно скалясь, налил.
Когда бутылка была допита, Гамлет удалился депрессивно курить на балкон, созерцая звезды и соседа-эксгибициониста, караулящего студенток в кустах. Гексли доел кедровые орешки, оглядел комнату в поисках других годных к употреблению в пищу продуктов, разбил вазочку, сел на кофейник, переоделся в фартук, выбросил рулон туалетной бумаги из окна, завесив все местные деревья нежно-розовыми гирляндами, повздыхал и понял, что мир наполнен скукой и отчаянием. А когда мир наполнен скукой и отчаянием (водка закончилась, а собутыльник все еще депрессивно созерцает голого соседа из окна балкона), нужно спать. И Гексли двинул в спальню.
Проснулся ИЭЭ от того, что кто-то аккуратно выдергивал из-под него одеяло. Не проснувшись до конца, Гексли заворчал и закутался поплотнее. Неведомый враг не отступал, продолжая с тихими, но пафосными матами выковыривать интуитскую тушку из теплого пуха.
Противодействие закончилось спустя десять минут. Гамлет откинулся на подушку и выдохнул:
- Холодно.
Такого удара по этике Гексли не выдержал. Мгновенно проснувшись и пробормотав что-то в духе: “А мне как-то жарко”, Гексли швырнул на Гамлета одеяло, подушку и плюшевого краба, а сам демонстративно устроился на краю кровати.
Тикали настенные часы. Из-за окна доносились вопли захваченных врасплох соседом-эксгибиционистом студенток.
Гамлет страдал: в нем вели бой альтруизм и эгоизм.
В этот раз победил альтруизм – Гамлет придвинулся поближе, набросив на товарища край одеяла, и подсунул под встрепанную гекслячью голову подушку.
В квартире в кои-то веки воцарился мир и покой.
И смеется. Гексли очень заразительно смеется - худое лицо, правда, сразу становится каким-то резким, отталкивающим, но только если всматриваться.
Гамлет пожимает плечами – ему, в общем-то, все равно, что это для Гексли – ерунда или нет.
Гамлет красивый. Гексли засматривается – вот Гамлет отводит прядь волос, вот чуть наклоняется, вот отряхивает руки. Гексли тоже так хочет, но у него ничего не получается. Раньше Гексли думал, что надо просто больше тренироваться, но один раз попробовал тренироваться перед зеркалом.
Гексли не любит зеркала. Он все время боится. Вот сейчас я посмотрю – и все, больше не смогу себя любить. Гексли знает – единственное, что ему нужно – чтобы любили. От этого все становится еще более отвратительным. Гексли знает, что если подойти к зеркалу с правильной стороны, то можно полюбить себя еще сильнее. И, на самом деле, Гексли часто так делает.
Гамлет любит зеркала. Там всегда много нового. Иногда Гамлет смотрит в зеркало – и это ужасно. Иногда – восхитительно. Гамлету не всегда замечает разницу. Возможно, нет никакой разницы в принципе.
В комнату входит Х.
Х. говорит: привет!
Гексли и Гамлет слышат: я выберу одного из вас.
Все идут пить чай.
Гексли достает белую этику и спрашивает, как дела.
Гамлет достает черную этику и улыбается.
Гексли убирает белую логику и теряет нить беседы.
Гамлет убирает белую сенсорику и рассыпает соль.
Гамлет достает белую интуицию и пересаживается ближе к выходу.
Гексли достает черную интуицию и пересаживается ближе к входу.
Х. говорит: почему людям плохо?
Гексли думает: я не могу, не могу, не могу ничего сделать – я думаю о тебе, ты не думаешь обо мне - все теперь вертится вокруг тебя, течет в одну сторону, смыкается, накрывает, путается.
Гамлет думает: это невозможно, невыносимо, неправильно – я думаю о тебе, ты не думаешь обо мне – все остановилось вокруг, замерло, затаило дыхание, перестало быть.
Х. наливает себе еще чая.
радостный заказчик
Второе - потрясающе написано
Читатель-Гамлет.
аффтор 2
а Вы автор номер один?))
я даа. и у меня есть много реборна, лол)
особенно поведение гексли и удар по этике)
ну и сосед-эксгибиционист на заднем плане доставляет))))
а второе- оно философское... мне нравится) авторы, мои комплименты)