совсем не то, что заказывали, но так попёрло, так попёрло.. 702 слова.
В комнате темно настолько, что он в первые минуты решил, что ослеп. Но скоро из чернильной тьмы появился глубокий тёмно-синий проём окна, безлунная ночь за которым зажгла одну-единственную звезду на небосводе неяркой золотистой точкой. Он повернулся на бок, глядя в море тьмы, находящееся внизу. С удивлением обнаружил, скользнув нечаянно рукой по груди, что грудь у него перевязана. Что повязки влажные, и что пальцы, которыми он провёл по ним – солёные. И что пахнут – никак иначе – кровью. В комнате стояла такая тишина, что он уже совершенно точно уверился в том, что оглох. И когда он, уже убедивший себя, что попал в ад, где нет половины чувств, услышал тихие шаги, то решил, что показалось. Но его решения нисколько не помешали прорезаться справа из тьмы яркому прямоугольнику света, скрипнуть открывающейся дверью, и впустить в комнату человека, несшего в руках тонкую свечу. Огонёк свечи оранжевой лисицей перебежал на фитили свеч других, стоящих на маленьком столе в изящном канделябре, и вся комната задрожала от их неторопливой игры в свет-и-тень, осветилась, поплыла оранжеватыми разводами и стала живой. Человек опустился на колени рядом с кроватью, и провел тонкой ладонью по его плечу. Густая темная лень закрывала лицо, и он мог лишь гадать, кто перед ним – владыка ада, или всё же ангел. - Мой Лорд, - сказал человек, и его голос, как хрусткий снег, заставил пламя на фитилях вздрогнуть. Он уже было решил, что сошёл с ума, когда человек поцеловал его в губы, положив тонкую ледяную ладонь на его грудь. Человек выдохну его имя, и поднялся с колен. - Мой Лорд, - повторил и на залитом тенью лице он, кажется, различил улыбку тонких губ. Одинокая золотая звезда за окном вспыхнула ярче и погасла.
Утро тонкой лапой свежего ветра взъерошило волосы и лизнуло в нос запахом цветущих яблонь. Под щекой оказалась трава, а веки оказались совсем лёгкими, так, что он легко распахнул глаза и вскочил, сбросив с плеч опавшие лепестки. Простиралось поле, синело небо. Дерево над ним тихо шуршало листвой, играя с тёплым ветром, а ветер кружил лепестки яблоневых цветом. Мир пах весной, мир цвёл, а он, с трудом пытаясь проглотить ком в горле, провёл рукой по груди. Он глянул в бездонную синь, пытаясь найти там ту погасшую золотую звезду, но, не найдя, опустил голову и нашёл свой меч, воткнутый в землю и ржавые латы. - Доброе утро, Мой Лорд, - хрусткий снежный голос прозвучал у него за спиной, но он замер, и не стал оборачиваться. На траву легла тень, рядом с его собственной, в ветвях яблони вспорхнула и запела птица. Лёгкая ладонь снова коснулась плеча. - Как твоё имя? – спросил он, дотрагиваясь дрожащими пальцами до пальцев чужих, тонких и холодных, словно сделанных из воска. - Снег, Мой Лорд, - ответил голос, насмешливо и уже звонко, - меня зовут Снег. Пальцы сплелись в замок, ветер поднял вверх облако белых лепестков и отпустил, заставив упасть ему на колени, волосы, плечи. - Да, - глухо ответил он, - я помню.
Замковый двор освещен ярким августовским солнцем. Звон стали о сталь разносится, гулко отдаётся ударами сердца. Движения отточены и оттого – точны, и он бьёт ещё раз, и ещё раз. Но всё равно падает, уже потом, когда поединок закончен, а бок дерёт стальными когтями боль, сочится сквозь сжатые пальцы кровь. - Мой Лорд! – кричит его соперник, и ему вторят другие голоса. - Мой Лорд, - загораживая солнце, над ним свешивается мальчишка, - Мой Лорд. - Как твоё имя? – Откликается он, вглядываясь в молодое лицо. Но ответа не получает. Умелые руки накладывают повязки на свежие раны, окровавленными пальцами мальчишка убирает с лица мешающие – седые? – волосы, оставляя алые следы там, где коснулся кожи. Его соперник молча стоит рядом, виновато склонив голову. Мальчишка же прикладывает холодную ладонь к бинтам и шепчет слова, и под ладонью загорается, оживает маленький огонёк, обжигает льдом и пропадает. Вместе с ним пропадает боль. Он улыбается и гладит мальчишку по голове, тот смущенно отводит взгляд.
- Это новый ученик Шаэля, будет придворным магом, - хмыкает миледи, подпирая голову кулачком. Он оборачивается к ней, невольно касаясь рукой там, где ещё утром была открытая алая рана. - Милый мальчик, - отвечает, немного подумав.
- Вы умерли, Мой Лорд, - говорит Снег, присаживаясь рядом на траву, - теперь вы мой. - Ты столько лет ждал этого? – улыбается он, приглаживая седые волосы мага. - Вас стоило подождать, Мой Лорд…
Всадники поворотили лошадей – ветер донёс до волшебника их смех. До самого конца сражения он сидел в кустах – это рыцарь велел ему не высовываться. Через ветки он видел облитую сталью спину и кулак, поднятый в приветствии. Когда рыцарь припал на колено и выронил меч, рука его так и оставалась обращённой в небо. Будто говорила ему: всё хорошо. Потом рыцарь упал. Волшебник оттащил его с дороги сам: закинул руку себе на плечо, обхватил железный бок – и потащил, напрягая хилые ноги. Там, где деревья превратились в лес, он опустил рыцаря на землю, прислонил его спиной к стволу сосны. Потом приподнял полы мантии, перешагнул через неподвижно лежащего, присел, сжав коленями его бёдра. Наклонился - только чтобы снять доспех… Руки его легли на обнажившиеся плечи, большие пальцы огладили ссадины. Волшебник прикрыл глаза, сосредоточившись на заклинании, которое лечебной мазью потекло вниз, к ране… Другое заклинание возникло перед его мысленным взором. О да, он знал его. Любовная магия. Стоит один раз поколдовать - и рыцарь, проснувшись, посмотрит на него совсем по-другому. Ради того, как он будет смотреть, стоит жить, стоит терпеть это немощное тело и способности, которых стало так мало. Последние слова взрезались в его голове начертанием, непохожим на собственные мысли. Волшебнику вдруг показалось, что рыцарь приходит в себя и смотрит на него с отвращением. Он в ужасе распахнул глаза; лечебная магия дрогнула под пальцами. «Подумать только, - слова обрели голос, по-человечески обиженный, - подумать только, каким ты стал слабым. Ты сомневаешься». - Ты даже не знаешь, насколько… - еле слышно произнёс волшебник. В тот же момент его брови страдальчески изломились, магия потоком хлынула из-под рук, в два счёта залечив рану. Перед тем как упасть, мысленно он закричал что-то победное. …всё хуже. Я знаю, как правильно. И это совсем не то, что я знал раньше.
-
-
07.04.2010 в 02:50702 слова.
В комнате темно настолько, что он в первые минуты решил, что ослеп. Но скоро из чернильной тьмы появился глубокий тёмно-синий проём окна, безлунная ночь за которым зажгла одну-единственную звезду на небосводе неяркой золотистой точкой.
Он повернулся на бок, глядя в море тьмы, находящееся внизу. С удивлением обнаружил, скользнув нечаянно рукой по груди, что грудь у него перевязана. Что повязки влажные, и что пальцы, которыми он провёл по ним – солёные. И что пахнут – никак иначе – кровью.
В комнате стояла такая тишина, что он уже совершенно точно уверился в том, что оглох. И когда он, уже убедивший себя, что попал в ад, где нет половины чувств, услышал тихие шаги, то решил, что показалось.
Но его решения нисколько не помешали прорезаться справа из тьмы яркому прямоугольнику света, скрипнуть открывающейся дверью, и впустить в комнату человека, несшего в руках тонкую свечу.
Огонёк свечи оранжевой лисицей перебежал на фитили свеч других, стоящих на маленьком столе в изящном канделябре, и вся комната задрожала от их неторопливой игры в свет-и-тень, осветилась, поплыла оранжеватыми разводами и стала живой. Человек опустился на колени рядом с кроватью, и провел тонкой ладонью по его плечу. Густая темная лень закрывала лицо, и он мог лишь гадать, кто перед ним – владыка ада, или всё же ангел.
- Мой Лорд, - сказал человек, и его голос, как хрусткий снег, заставил пламя на фитилях вздрогнуть.
Он уже было решил, что сошёл с ума, когда человек поцеловал его в губы, положив тонкую ледяную ладонь на его грудь. Человек выдохну его имя, и поднялся с колен.
- Мой Лорд, - повторил и на залитом тенью лице он, кажется, различил улыбку тонких губ.
Одинокая золотая звезда за окном вспыхнула ярче и погасла.
Утро тонкой лапой свежего ветра взъерошило волосы и лизнуло в нос запахом цветущих яблонь. Под щекой оказалась трава, а веки оказались совсем лёгкими, так, что он легко распахнул глаза и вскочил, сбросив с плеч опавшие лепестки. Простиралось поле, синело небо. Дерево над ним тихо шуршало листвой, играя с тёплым ветром, а ветер кружил лепестки яблоневых цветом. Мир пах весной, мир цвёл, а он, с трудом пытаясь проглотить ком в горле, провёл рукой по груди. Он глянул в бездонную синь, пытаясь найти там ту погасшую золотую звезду, но, не найдя, опустил голову и нашёл свой меч, воткнутый в землю и ржавые латы.
- Доброе утро, Мой Лорд, - хрусткий снежный голос прозвучал у него за спиной, но он замер, и не стал оборачиваться.
На траву легла тень, рядом с его собственной, в ветвях яблони вспорхнула и запела птица.
Лёгкая ладонь снова коснулась плеча.
- Как твоё имя? – спросил он, дотрагиваясь дрожащими пальцами до пальцев чужих, тонких и холодных, словно сделанных из воска.
- Снег, Мой Лорд, - ответил голос, насмешливо и уже звонко, - меня зовут Снег.
Пальцы сплелись в замок, ветер поднял вверх облако белых лепестков и отпустил, заставив упасть ему на колени, волосы, плечи.
- Да, - глухо ответил он, - я помню.
Замковый двор освещен ярким августовским солнцем. Звон стали о сталь разносится, гулко отдаётся ударами сердца. Движения отточены и оттого – точны, и он бьёт ещё раз, и ещё раз. Но всё равно падает, уже потом, когда поединок закончен, а бок дерёт стальными когтями боль, сочится сквозь сжатые пальцы кровь.
- Мой Лорд! – кричит его соперник, и ему вторят другие голоса.
- Мой Лорд, - загораживая солнце, над ним свешивается мальчишка, - Мой Лорд.
- Как твоё имя? – Откликается он, вглядываясь в молодое лицо.
Но ответа не получает. Умелые руки накладывают повязки на свежие раны, окровавленными пальцами мальчишка убирает с лица мешающие – седые? – волосы, оставляя алые следы там, где коснулся кожи.
Его соперник молча стоит рядом, виновато склонив голову.
Мальчишка же прикладывает холодную ладонь к бинтам и шепчет слова, и под ладонью загорается, оживает маленький огонёк, обжигает льдом и пропадает. Вместе с ним пропадает боль.
Он улыбается и гладит мальчишку по голове, тот смущенно отводит взгляд.
- Это новый ученик Шаэля, будет придворным магом, - хмыкает миледи, подпирая голову кулачком.
Он оборачивается к ней, невольно касаясь рукой там, где ещё утром была открытая алая рана.
- Милый мальчик, - отвечает, немного подумав.
- Вы умерли, Мой Лорд, - говорит Снег, присаживаясь рядом на траву, - теперь вы мой.
- Ты столько лет ждал этого? – улыбается он, приглаживая седые волосы мага.
- Вас стоило подождать, Мой Лорд…
-
-
11.04.2010 в 09:16не з.
-
-
11.04.2010 в 10:07благодарю!!
спасибо Вам, что прочли, очень приятно))
как бы автор.
-
-
18.02.2011 в 14:39Всадники поворотили лошадей – ветер донёс до волшебника их смех. До самого конца сражения он сидел в кустах – это рыцарь велел ему не высовываться. Через ветки он видел облитую сталью спину и кулак, поднятый в приветствии. Когда рыцарь припал на колено и выронил меч, рука его так и оставалась обращённой в небо. Будто говорила ему: всё хорошо. Потом рыцарь упал.
Волшебник оттащил его с дороги сам: закинул руку себе на плечо, обхватил железный бок – и потащил, напрягая хилые ноги. Там, где деревья превратились в лес, он опустил рыцаря на землю, прислонил его спиной к стволу сосны. Потом приподнял полы мантии, перешагнул через неподвижно лежащего, присел, сжав коленями его бёдра. Наклонился - только чтобы снять доспех… Руки его легли на обнажившиеся плечи, большие пальцы огладили ссадины. Волшебник прикрыл глаза, сосредоточившись на заклинании, которое лечебной мазью потекло вниз, к ране…
Другое заклинание возникло перед его мысленным взором.
О да, он знал его. Любовная магия. Стоит один раз поколдовать - и рыцарь, проснувшись, посмотрит на него совсем по-другому. Ради того, как он будет смотреть, стоит жить, стоит терпеть это немощное тело и способности, которых стало так мало. Последние слова взрезались в его голове начертанием, непохожим на собственные мысли. Волшебнику вдруг показалось, что рыцарь приходит в себя и смотрит на него с отвращением. Он в ужасе распахнул глаза; лечебная магия дрогнула под пальцами.
«Подумать только, - слова обрели голос, по-человечески обиженный, - подумать только, каким ты стал слабым. Ты сомневаешься».
- Ты даже не знаешь, насколько… - еле слышно произнёс волшебник. В тот же момент его брови страдальчески изломились, магия потоком хлынула из-под рук, в два счёта залечив рану. Перед тем как упасть, мысленно он закричал что-то победное.
…всё хуже. Я знаю, как правильно. И это совсем не то, что я знал раньше.