Сегодня день рождение моей лучшей подруги, которую я уже полгода не видела и на чей праздник я, естественно, не приглашена. Вчера вконтакте появилась запись, что она встречается с моим парнем, которого я тоже месяца два не видела. Дурацкие счастливые фотки с праздничной вечеринки и я по ту сторону монитора, с капельницей в вене и кислородной маской, обмотанной вокруг рта. Одно радует – что терпеть все это мне осталось совсем недолго. С каждым днем поддерживать жизнь в моем хрупком тельце все сложнее и сложнее. Да и зачем оно надо? Никому не нужна девушка со смертельным диагнозом. Моя лучшая подруга здоровая и красивая, не то что обтянутый кожей живот скелет. Мама уже не приходит. На ней висит еще и полуживая бабушка, отношения с которой у нее всегда были лучше, чем со мной. Сама виновата, чего уж греха таить. Всегда считала себе центром вселенной – и тут на тебе. Я тут бабочек наловила недавно. Посадила их в банку, поставила на окно, чтобы как-то скрасить одиночество. Это еще до того, как мне запретили с кровати вставать. Бабочки в больничном дворе самые простецкие нашлись – никаких махаонов, никаких сатиров – обыкновенные белые капустницы. Сегодня ветром снесло банку, она кокнулась об пол и все бабочки улетели. Кроме одной, но она совсем неживой выглядит. Может, оклемается еще. А лучше бы нет. Не хочется умирать в одиночестве. Мертвая бабочка, конечно, не лучший сосед, но можно нафантазировать, что она спит. Теперь можно нафантазировать, что угодно. Может, это и не бабочка вовсе. Заколдованный принц или маленький крылатый мальчик. Ведь на свете кого только не существует. Жаль, что я до него дотянуться не смогу. Не разглядеть получше, не поцеловать, чтобы снять с него злые чары. Веки наливаются тяжестью, а по всему телу постепенно растекается привычная уже вялость. Становится тяжело пошевелиться, даже чуть сместить плечо, чтобы переместиться в более удобное положение. Впрочем, оно мне больше и не надо. Я закрываю глаза и ныряю в новый мир. Легкий, стремительный, быстрый. У меня больше нет тела, нет рук, нет страшного диагноза. Я молодая, наполненная жизнью бабочка и я лечу прочь из этой чертовой клиники. 336 слов
Одно радует – что терпеть все это мне осталось совсем недолго. С каждым днем поддерживать жизнь в моем хрупком тельце все сложнее и сложнее. Да и зачем оно надо? Никому не нужна девушка со смертельным диагнозом. Моя лучшая подруга здоровая и красивая, не то что обтянутый кожей живот скелет.
Мама уже не приходит. На ней висит еще и полуживая бабушка, отношения с которой у нее всегда были лучше, чем со мной. Сама виновата, чего уж греха таить. Всегда считала себе центром вселенной – и тут на тебе.
Я тут бабочек наловила недавно. Посадила их в банку, поставила на окно, чтобы как-то скрасить одиночество. Это еще до того, как мне запретили с кровати вставать. Бабочки в больничном дворе самые простецкие нашлись – никаких махаонов, никаких сатиров – обыкновенные белые капустницы. Сегодня ветром снесло банку, она кокнулась об пол и все бабочки улетели. Кроме одной, но она совсем неживой выглядит. Может, оклемается еще. А лучше бы нет. Не хочется умирать в одиночестве. Мертвая бабочка, конечно, не лучший сосед, но можно нафантазировать, что она спит. Теперь можно нафантазировать, что угодно. Может, это и не бабочка вовсе. Заколдованный принц или маленький крылатый мальчик. Ведь на свете кого только не существует. Жаль, что я до него дотянуться не смогу. Не разглядеть получше, не поцеловать, чтобы снять с него злые чары.
Веки наливаются тяжестью, а по всему телу постепенно растекается привычная уже вялость. Становится тяжело пошевелиться, даже чуть сместить плечо, чтобы переместиться в более удобное положение. Впрочем, оно мне больше и не надо. Я закрываю глаза и ныряю в новый мир. Легкий, стремительный, быстрый. У меня больше нет тела, нет рук, нет страшного диагноза. Я молодая, наполненная жизнью бабочка и я лечу прочь из этой чертовой клиники.
336 слов