Она осторожно заваривает чай, словно колдует. Из одной баночки вытащит горсточку, из другой высыпет почти половину чёрных, сморщенных лепестков. В третьей сущится мята. Она чуть не роняет эту банку, но вовремя подхватывает её. -Чёрти что! - шипит Лука, резко ударяя по столешнице. Я поднимаю глаза к потолку, внимательно рассматриваю полуосыпавшуюся штукатурку. Я не хочу вспоминать. Я не хочу помнить вообще об этом концерте, об этом вечере, выступлении. Не-хо-чу. Только тишина разъедает горло, непривычно тихая и злая Лука передвигается по гримёрке словно призрак, а её длинные распущенные розовые волосы кажутся бледными и невесомыми, что совсем не красит девушку. Стук её каблуков звоном ударяется в мою черепушку, которая отказывается успокоится и гудит. А может это просто чайник гудит. Лёгкий шелест платья. Она так и не сняла его, хотя так не любит чёрный шёлк. Хочется попросить её сесть, но грубая тишина уже вывернула мою гортань наизнанку; мне остаётся лишь откинутся на спинку дивана. Стараюсь дышать медленно, но слёзы, такие ненужные, такие жалкие слёзы накатывают раз за разом. Лоханулись. Опозорились. Всего лишь небольшой конкурс. Всего лишь первый конкурс. И я несколько раз забывал слова, а Лука не всегда попадала в ноты. Как сейчас помню, что закончили не в унисон, что середине выехали из тональности, и ладно вместе, так по очереди и в разные... И ещё много-много всего. Как отвратильно знать все свои ошибки и не иметь возможности их исправить. Противно. -Пей, Гакупо. Она протягивает мне чашку чая. Хочу отмахнутся, зачем, зачем мне она сейчас? Только сил уже нет, нервы сдали ещё перед выступлением. Пошло всё в баню. А у Луки получается заваривать очень вкусный чай. Я слабо улыбаюсь моей подруге, и наконец в гримёрку приходит другая, спокойная и надеждная, тишина. И все звуки: булькающий чайник, шелест платья и стук каблуков, - становятся своеобразной тишиной, лоскутным занавесом этого вечера.
-
-
19.08.2012 в 19:52Она осторожно заваривает чай, словно колдует. Из одной баночки вытащит горсточку, из другой высыпет почти половину чёрных, сморщенных лепестков. В третьей сущится мята. Она чуть не роняет эту банку, но вовремя подхватывает её.
-Чёрти что! - шипит Лука, резко ударяя по столешнице. Я поднимаю глаза к потолку, внимательно рассматриваю полуосыпавшуюся штукатурку. Я не хочу вспоминать. Я не хочу помнить вообще об этом концерте, об этом вечере, выступлении. Не-хо-чу.
Только тишина разъедает горло, непривычно тихая и злая Лука передвигается по гримёрке словно призрак, а её длинные распущенные розовые волосы кажутся бледными и невесомыми, что совсем не красит девушку. Стук её каблуков звоном ударяется в мою черепушку, которая отказывается успокоится и гудит. А может это просто чайник гудит. Лёгкий шелест платья. Она так и не сняла его, хотя так не любит чёрный шёлк. Хочется попросить её сесть, но грубая тишина уже вывернула мою гортань наизнанку; мне остаётся лишь откинутся на спинку дивана.
Стараюсь дышать медленно, но слёзы, такие ненужные, такие жалкие слёзы накатывают раз за разом. Лоханулись. Опозорились. Всего лишь небольшой конкурс. Всего лишь первый конкурс. И я несколько раз забывал слова, а Лука не всегда попадала в ноты. Как сейчас помню, что закончили не в унисон, что середине выехали из тональности, и ладно вместе, так по очереди и в разные... И ещё много-много всего. Как отвратильно знать все свои ошибки и не иметь возможности их исправить. Противно.
-Пей, Гакупо.
Она протягивает мне чашку чая. Хочу отмахнутся, зачем, зачем мне она сейчас? Только сил уже нет, нервы сдали ещё перед выступлением. Пошло всё в баню.
А у Луки получается заваривать очень вкусный чай. Я слабо улыбаюсь моей подруге, и наконец в гримёрку приходит другая, спокойная и надеждная, тишина. И все звуки: булькающий чайник, шелест платья и стук каблуков, - становятся своеобразной тишиной, лоскутным занавесом этого вечера.
-
-
26.08.2012 в 23:13Просто-читатель.